Наше первое знакомство с народными сказками происходит в раннем детстве, главные герои сюжетов запоминаются на всю жизнь.Самыми любимыми лично для меня были волшебные сказки: сложная композиция и динамичный сюжет, богатый набор персонажей и всегда счастливый конец. Персонажи волшебных сказок делятся на идеализированно положительных и отрицательных. Положительный герой в сказке – мужественный и бесстрашный, преодолевающий все препятствия, одерживающий победы при завоевании своего счастья. Отрицательных героев множество – страшные и жестокие темные силы, коварные и алчные чудовища. Своим обликом они оттеняют образ положительного героя, его подвиг. Однако в народных волшебных сказках есть персонаж, который неоднозначен и противоречив по характеру: при том, что у него имеются все внешние признаки злобного и враждебного отрицательного героя, тем не менее, он становится главным помощником сказочному герою, оказывая ему содействие в борьбе с его врагами, то есть проявляет себя с положительной стороны. Имя этого персонажа – Баба-Яга. Очень интересно было проследить происхождение этого персонажа и эта статья посвящена Бабе-Яге

Языческие мифологемы в традиционной культуре славян

Языческая древнеславянская мифология тысячелетиями существовала в форме сказаний, былин и песен. Мифы обретали форму обрядов и ритуалов, отражались в языческой магии, в образе жизни, действиях и поступках людей. После принятия христианства языческие верования и мифы, употреблявшиеся на протяжении тысячелетий, не могли бесследно исчезнуть. Волшебные народные сказки заимствовали основу древних языческих мифов, интерпретируя сюжет и переиначивая образы персонажей.

Древнеславянская мифология, содержащая огромный пантеон божеств, служила основой развитой и мощной языческой религии в Киевской Руси. Идеологическим и прикладным обслуживанием этой религии занималось громадное количество посвященных – жрецов, со сложной иерархией и разнообразным набором функций. Сословие жрецов – волхвы обоих полов, волшебники и ведьмы, чародеи и наузницы, баяны и чаровницы, облакопрогонители и чародейки, ведуны и обавницы, чаровники и потворы – вели языческое летописание, руководили обрядами богослужения и жертвоприношения, хранили давнюю мифологию вплоть до бронзового века, осуществляли гадания и разрабатывали заклинательную символику, лечили людей, давали советы и оказывали помощь.

В дохристианском обществе жрецы занимали чрезвычайно высокое социальное положение, их статус позволял поднять народное восстание против князей и знати, открыто вести бои с правительственными войсками. Вместе с тем, волхвы выполняли прикладные общественные магические действия: простой сельский волхв должен был знать и помнить все обряды, заговоры, ритуальные песни, уметь вычислить календарные сроки всех магических действий, знать целебные свойства трав. Как шутливо отметил академик Рыбаков Б.А. «По сумме знаний он должен был приближаться к современному профессору этнографии». [1]

После принятия христианской веры отношение к жрецам-язычникам в Киевской Руси оставалось терпимое. Древние волхвы, несмотря на запреты христианской церкви, сохраняли свое влияние на общину на протяжении многих столетий – народ не выдавал своих жрецов, селившихся на окраинах и на опушках лесов и тайно продолжавших свою деятельность. Они негласно осуществляли свое служение вплоть до XIX века. Например, в христианских церковных требниках того времени стояли вопросы к исповедующимся: «Не ходил ли к волхвам, не исполнял ли их указаний?» Несмотря на все старания христианской церкви дискредитировать язычество, в обществе сформировалось устойчивое двоеверие: деревня продолжала языческую религиозную жизнь, числясь крещеной, город также не забывал язычество с его богатой мифологией и укоренившимися обрядами. Люди с удовольствием отдавались традиционным жизнерадостным карнавалам-игрищам с танцами, музыкой гусляров и пением. [1]

Чтобы христианизация была более успешной, христианская церковь произвела условное слияние функций языческих божеств с христианскими святыми: Стрибог был равен Богу-отцу, творцу мира; Дажьбог – Богу-сыну, Иисусу Христу; берегини равнялись ангелам, а упыри – чертям и бесам. Однако в христианстве не нашлось места для женского божества, мифы о котором истоками уходили во времена матриархата. Прямой наследницей древнего могущественного женского божества времен матриархата была главная языческая славянская богиня Макошь, имя которой означало «Мать урожая» или «Мать удачи». Она считалась богиней плодородия и урожая, ведала магией, волшебством и колдовством, была хозяйкой перехода из этого мира в мир иной, прародительницей и хранительницей рода. Со временем народ начал приписывать некоторые функции всесильной языческой богини Макошь богородице деве Марии, хотя та не входила в понятие христианской божественной троицы и не соответствовала могуществу языческой богини.[2]

Не имея для богини Макоши равноценной замены в христианстве, народ начал приписывать более низкую ипостась ее функций реально живущим женщинам-волхвам, наделяя их колдовскими чарами и магическими ведениями. Именно эти гротескно-окарикатуренные реальные старики и старухи – преданные носители языческих верований, отшельники, живущие на опушках темных лесов, продолжающие совершать старинные языческие обряды, ведающие магическими знаниями, несущие на себе отпечаток силы древней богини, вызывающие страх и почтение, трансформируются в сказках в образ Бабы-Яги: в злое, уродливое, демоническое лесное существо, совершающее непотребные дела в соответствии со своими «поганскими» намерениями.

Нет единого мнения в отношении значения имени Бабы-Яги. Составитель этимологического словаря, лингвист М. Фасмер считал, что имя Бабы-Яги состоит из двух слов: «яга» - приложение к существительному «баба» и обозначает «лесная ведьма, злая, кошмар», слово также соответствует значению «чахнуть, болеть, гневаться, скорбеть». [3]

Этнограф Н. Абрамов в «Очерках Березового края» считал, что слово «яга» обозначает «шубу с откладным, в четверть, воротником, которая шьется шерстью наружу… под нее подкладывают беличий или песцовый мех… также яги собираются из гагарьих шеек, перьями наружу; по красивости и редкости они ценятся до 150 рублей серебром».[4] Такая одежда в мифологии древних славян являлась обязательным атрибутом божеств.

Следуя логике, что имена нарицательные могут переходить в разряд имен собственных и наоборот, можно предположить, что свое имя Баба-Яга получила благодаря тому, что ее прообраз имел статус божества и носил шубу-ягу. Можно допустить также, что шуба-яга была элементом старинной ритуально-обрядовой одежды волхвов, поэтому прозвище «Яга» приобрело нарицательное значение для всех языческих жрецов. Негативную окраску слово приобрело, скорее всего, во время перехода от язычества к христианству, когда в результате демонизации языческих славянских божеств произошло разрушение высших уровней мифологии восточных славян. Хотя, по мнению Проппа В., это могло произойти еще раньше, на уровне первобытных мифов, когда с появлением земледельческой религии вся «лесная» религия превратилась в сплошную нечисть, великий маг – в злого колдуна, богиня и хозяйка зверей – в ведьму. [5]

Интерес к двойственному характеру персонажа Бабы-Яги всегда вызывал пристрастные рассуждения на тему о происхождении прототипа этой сказочной героини. Наиболее достоверными и доказанными на сегодня являются версии, основанные на теории происхождения прообраза Бабы-Яги от мифического матриархального божества, трансформировавшегося в образ древнеславянской богини, хозяйки леса и зверей, охраняющей подземный вход в потусторонний мир.

Об этом говорит символическое значение внешности Бабы-Яги: демонический характер придает ей костеногость – нога мертвеца или скелета символизирует принадлежность к миру мертвых, она стоит одной ногой в могиле; слепота, неспособность видеть героя, а только чуять по запаху живого означает, что из мира мертвых нельзя видеть живых, их можно только чуять по отвратительному запаху, который также противен мертвецам, как запах мертвых противен живым; преувеличенные признаки пола – огромная грудь – свидетельствует о том, что Баба-Яга мать, но вместе с тем она не знает брачной жизни, она всегда безмужняя старуха. Поэтому она мать не людей, она – мать и хозяйка лесных зверей, но так как вся жизнь охотника зависит от животного, она сохраняет полную власть над жизнью и смертью человека. [5]

Ее полеты в ступе для древних славян также имели особый смысл: ступа была не только важным предметом в домашнем хозяйстве, но и выполняла обрядовые целительные функции. В ступе можно было истолочь болезнь, «перетолочь» больное животное на здоровое, «заморить» лихорадку.[2] После принятия крещения на Руси, когда славяне отошли от древнего обряда кремации, захоронения покойников производились по христианскому обряду – в земле. Покойников хоронили в гробах, изготовленных из долбленых дубовых колод, вытесанных в форме ступы. Следовательно, Баба-Яга летает в ступе-гробу, что вполне логично для мифического персонажа-демона.

Сказки с участием Бабы-Яги по местопроисхождению событий можно условно разделить на два варианта – северный и южный. Проникновение славянских племен на Север, на территории финно-угорских народов и знакомство с бытом, укладом и обрядами местного населения оказали заметное влияние на формирование образа Яги в сказках. В северном варианте Баба-Яга живет в лесу, на пути к царству Кощея, которое находится «прикрай свету» на «стеклянных горах», возможно, имеются ввиду льды или айсберги. Ее избушка стоит на курьих ножках и такая маленькая, что, лежа в ней, Яга занимает всю избу. Достоверно можно проследить происхождение этой избушки: наиболее вероятно она имеет отношение к древнему погребальному укладу финно-угорских народов, которые проживали совместно на одной территории с русичами. В отличие от древних славян, сжигавших своих покойников перед захоронением в курганах, финно-угорские народности устраивали погребение в маленьких срубах на сваях, чтобы покойный мог наблюдать за делами живых. Такого же типа срубы на сваях были приспособлены для хозяйственных нужд и предназначались для сохранения снастей и припасов. Столбы-сваи служили защитой от зверей и наводнений, давали доступ к избушке зимой при глубоком снеге. Такие избушки всегда ставились так, чтобы вход в нее находился со стороны реки или леса. Реконструкция такого сооружения недавно воссоздана в национальном парке Стокгольма.

Чуя подходящего к избушке героя Баба-Яга говорит: «Фу-фу, русским духом пахнет». В отличие от демонического «обоняния» Бабы-Яги, отличающей живое от неживого по запаху, можно дать бытовой вариант объяснения «русского духа»: деготь, широко применявшийся славянами для пропитки кожаной обуви, сбруи и корабельных снастей раздражал чуткое обоняние северян, которые употребляли для пропитки этих изделий гусиный и рыбий жиры. Гость, зашедший в сапогах, смазанных дегтем, оставлял после себя стойкий запах «русского духа». Также в северных вариантах сказки нашел свое отражение старинный обычай гостеприимства – гостя полагалось сначала накормить, а лишь затем расспрашивать. [4] Таким образом, многовековое взаимодействие славянской и финно-угорской культуры внесло существенные коррективы в бытовые повадки и поведенческий образ Бабы-Яги.

В южном варианте сказок Баба-Яга также является главной помощницей героя, здесь она владеет стадами волшебных кобылиц. В этих сказках нет леса, а наоборот, присутствует степь. Герой нанимается к Бабе-Яге в пастухи, чтобы получить волшебного коня. В этих сказках Баба-Яга - повелительница конного степного войска. Вот как пишет об этой разновидности сказок Рыбаков Б.А.: «Опираясь на такие признаки, как конное девичье войско амазонок, черепа врагов на шестах (как у геродотовских тавров в Крыму), «железная ступа» (скифские и сарматские походные котлы) Бабы-Яги, полуденные приморские земли, каменные крепости и т. п., я соотнес этот комплекс сказок с эпохой праславянско-сарматских взаимоотношений около рубежа нашей эры. Действие в них происходит у моря, дом Бабы-Яги окружен двенадцатью шестами, на одиннадцати шестах по человечьей голове, только один незанятый. У Бабы-Яги есть двенадцать волшебных кобылиц, говорящих человечьим голосом. Одним из помощников героя является Орел – степная, горная птица. Все признаки ведут нас на юг, к черноморским землям, занятым некогда «женоуправляемыми» сарматами. Смерть Кощея из этого вида сказок – обычная смерть степняка: сам он изрубил своего противника, а потом угодил под копыта вражеского коня». [1] Таким образом, Баба-Яга в сказках южного варианта – властная амазонка, наследница главы сарматского воинства, мать ветров, властительница жизни и смерти. Следовательно, образ Бабы-Яги отражает историю сарматских племен, проживавших в причерноморских степях. Особенностью этих племен было то, что женщины занимали в иерархии племени самые высокие места. Античные авторы сообщали, что сарматские женщины были великолепными наездницами и воевали наравне с мужчинами, умело метали дротики и стреляли из луков, поэтому в могилу умершей женщины, даже девочки, кроме украшений клали оружие.

Необходимо кратко сказать о сказках, где Баба-Яга выступает в роли испытательницы юных девушек и похитительницы детей. Образ Бабы-Яги здесь отличается от предыдущих сказок, так как она представляет реальную угрозу жизни героям. Сюжет этого типа сказок однозначно связан с обрядом инициации, который был обязательным в древнеславянских племенах и означал, что ребенок становится взрослым и самостоятельным. До сих пор не известны детали обряда инициации, можно только догадываться, что лопата, печь и огонь играют в нем ключевую роль, а поведение Бабы-Яги в этих сказках искаженно отражает действия жреца, проводящего этот обряд.

Таким образом, в сказках можно явственно проследить, как обыгрываются и видоизменяются прообразы архаичного божества, как филигранно переплетаются сюжетные линии, обогащаясь множеством вариантов, как наслаиваются и переплетаются мифы и верования славянского народа с историей народов, населявших территорию до государственности Киевской Руси.

Восточнославянские сказки, как наследники древнеславянской языческой религии, наполнены бьющей через край положительной жизненностью, их настрой напористо-позитивный, с юмором и иронией. Гротескный персонаж Бабы-Яги тоже не отличается излишней мрачностью и мистикой, речи ее в сказках скабрезны и даже похабны, она умна, хитра, хотя и сварлива. Баба-Яга – собирательный образ, в котором соединились черты многих мифологических персонажей, поэтому столь различны функции, выполняемые Бабой-Ягой в разнообразных сюжетах. Однако все же исходным символическим образом, первичной идеей-формой для Бабы-Яги был прообраз древних славянских богинь. Образ Бабы-Яги неразрывно связан с историей и древними мифами восточных славян, поэтому является хоть и малой, но все же составляющей нашего национального своеобразия.

Автор Глебова Татьяна Google

Список использованной литературы:

1. Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси My WebPage
2. Рыбаков Б.А. Язычество Древних Славян My WebPage
3.Фасмер Макс. Этимологический словарь русского языка (онлайн версия) http://www.classes.ru/all-rus....140.htm
4. Абрамов Н. А. О введении христианства у Березовских остяков: Из Журнала Министерства народного просвещения 1851, № 12. Отд. V. Стр. 1-22 http://www.emaproject.com/lib_view.html?id=pb00002150#p2|2|n
5. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. СПб., 1996. http://text.tr200.biz/knigi_jazykoznanie/?kniga=280211&page

нажмите картинку для перехода

ОБУЧАЮЩАЯ ЛИТЕРАТУРА
нажмите картинку для перехода